радиовысотомера. Наиболее слабым элементом являлась слишком малая масса БЧ – 30 кг общая, 9 кг взрывчатого вещества (гексоген). Если против катеров это годилось, то потопить такой ракетой корабль, пусть даже небольшой, было проблематично, а британцы явно переоценивали ее поражающие свойства.
Поскольку эсминцы «Глазго» и «Ковентри» находились на разном удалении, их вертолеты выходили на цель и наносили ракетные удары последовательно. Пуск ПКР «Си Скьюа» осуществлялся с дистанции около 15 км. Первым атаковал «Линкс» № XZ242 с экипажем в составе лейтенант-коммандера Элвина Рича и лейтенанта Роберта Ледингема с «Ковентри». В 00:40 он выпустил две ракеты, одна из которых попала в аргентинский корабль с правого борта, разрушив моторный катер, сбив ахтерштаг с высокочастотной радиоантенной и нанеся ранения пятерым морякам, среди них старший помощник командира капитан-лейтенант Басан, но не вызвав серьезных повреждений судна. Лейтенант-коммандер Рич, однако, доложил, что цель уничтожена, поэтому при разборе результатов выполнения задачи решили, что вертолетчики в эту ночь столкнулись с двумя разными аргентинскими кораблями: вертолет с «Ковентри» атаковал и потопил авизо «Комодоро Сомешера», а вертолет с «Глазго» – «Альферес Собраль» (позже пришлось скорректировать, что всего лишь повредил). Эта легенда затем долго бродила по британским книжкам. На войне оверклейм – обычное дело, досадно, когда потом это без надлежащего критического анализа перетекает в историографию.
После поражения корабля первой «Си Скьюа» капитан 3 ранга Гомес Рока, понимая, что пережитая атака будет не единственной, и видя, что от ракетного попадания больше всего страдают надстройки и верхняя палуба, приказал команде укрыться в трюме, оставив наверху только расчеты орудий и тех, кто был необходим в ходовой рубке. Между тем на арене появился второй «Линкс» – № XZ247 лейтенант-коммандера Листера. Аргентинцы встретили его огнем зенитных орудий. «Через семь минут после взлета у нас отказала УКВ-связь, – описывает пилот. – Нам пришлось дожидаться, пока вертолет с „Ковентри“, наводимый с „Си Кинга“, отстреляется по цели… Мы увидели взрыв, и радиоподавление на высоких частотах со стороны корабля сразу прекратилось… Считалось, что цель потоплена. Нам было приказано подлететь ближе, чтобы попытаться спасти кого-то из уцелевших, несмотря на то что сила ветра к этому моменту достигла 45 узлов. Поэтому мы с некоторым удивлением восприняли новый радиолокационный контакт, со стороны которого последовал зенитный огонь. Мы быстро убрались и доложили на корабль, оттуда поступил приказ атаковать ракетами „Си Скьюа“. Затем мы сменили позицию и выпустили две ракеты над волнами с дистанции восемь миль и использованием средних значений установки высоты полета».
В 01:20 обе ПКР поразили цель, одна из них попала в ходовой мостик, разрушив его вместе со всеми средствами управления и навигации и убив всех, кто там находился. «Альферес Собраль» лишился хода, управления, подачи электроэнергии и радиосвязи, возник пожар, охвативший рубку и часть надстройки. Потери экипажа составили восемь убитых, включая командира корабля, трое серьезно раненых и несколько человек с легкими ранениями и ссадинами. Однако несмотря на обширные разрушения надстроек, подводных пробоин и угрозы потери плавучести не было, главные механизмы остались невредимыми.
Поражающих свойств трех попавших в корабль ракет оказалось недостаточно, чтобы потопить 800-тонный буксир. Однако издали с воздуха он выглядел горящей развалиной. Лейтенант-коммандер Листер и лейтенант Ормшоу посчитали, что с ним все кончено, и так же, как их коллеги Рич и Ледингем, по возвращении на корабль доложили о победе. Поэтому продолжения воздушных атак не последовало. В общем, вертолеты «Линкс» и их экипажи оказались на высоте во всем, кроме контроля результатов ракетных ударов. Техника сработала без замечаний, пилотам, чтобы летать ночью в штормовую погоду, потребовалось проявить не только хорошую профессиональную подготовку, но и большую смелость. На борту же изувеченного ими авизо шла самоотверженная борьба за живучесть. Капитан-лейтенант Серхио Басан, невзирая на ранение, принял командование кораблем. Под его руководством экипаж приступил к устранению повреждений. Вскоре удалось дать ход, а управление рулем было переведено на запасной пост, находившийся в машинном отделении.
В 01:30 капитан 1 ранга Мартини послал радиограмму с приказом отходить к островам Джейсона, пообещав с наступлением утра истребительное прикрытие, однако на «Альфересе Собрале», ввиду выхода из строя всех основных средств радиосвязи, принять ее уже не могли. Капитан-лейтенант Басан повел корабль на N, а в 11:30 повернул на WNW, по направлению к Пуэрто-Десеадо. Однако точного курса никто не знал, поскольку все компасы вышли из строя.
До утра 4 мая, когда авизо приблизился к берегам Аргентины на дальность действия аварийного радиопередатчика, в штабе CTOAS считали корабль погибшим. На поиск спасшихся членов экипажа были направлены рыболовные траулеры «Нарвал», «Мария Алехандра» и «Констанса», выполнявшие разведывательные задачи в северо-восточной части британской запретной зоны. Последний не смог выполнить этого приказа из-за поломки подшипников дизелей. Еще одна группа судов, включая эсминец «Комодоро Пи», десантный корабль «Кабо Сан Антонио», возвращавшийся из транспортного рейса в Рио-Гранде, два катера службы береговой охраны и самолеты ВВС производили поиск в районе Пуэрто-Десеадо – Рио-Гальегос.
Ночью экипажу «Собраля» пришлось выдержать еще одно испытание. Из-за короткого замыкания возник пожар в электропроводке рулевого устройства, который стал быстро распространяться по кораблю. Поскольку пенные огнетушители были израсходованы, а водопожарная система действовала лишь частично, справиться с огнем удалось с большим трудом. До утра судно лежало в дрейфе, а с рассветом возобновило движение. Около девяти часов утра 5 мая показался аргентинский берег, и авизо направилось вдоль него на север. Вскоре оно было обнаружено в 30 морских милях к юго-востоку от Пуэрто-Десеадо самолетом Фоккер F-27, а затем вертолетом «Белл-212» (№ H-88), который поднял на борт трех тяжелораненых моряков, чтобы доставить их в госпиталь, и позже встречено десантным кораблем «Кабо Сан Антонио», сопроводившим поврежденный корабль до порта. В девять часов вечера «Альферес Собраль», гордо неся на гафеле бело-голубой флаг, вошел на рейд Пуэрто-Десеадо, вызывая своим истерзанным видом у встречавших его на набережной пылких соотечественников смешанное чувство восхищения и ужаса. Покореженная рубка корабля в настоящее время выставлена в экспозиции Национального военно-морского музея в Буэнос-Айресе. Но если стойкость экипажа корабля может являться предметом гордости аргентинцев и подражания будущих поколений моряков Армада Аргентина, то оперативно-стратегические последствия случившегося с ним оказались прямо противоположного характера.
Из показаний бывшего главнокомандующего ВМФ Аргентины адмирала Хорхе Исаака Анажи комиссии Раттенбаха:
«Вопрос: Кем был отдан приказ не использовать надводные корабли ВМФ в боевых действиях?
Ответ: Мною.
Вопрос: Вы помните, когда это произошло? Это было сразу после потопления «Генерала Бельграно»?
Ответ: Не сразу после «Бельграно», а после «Собраля»… Днем 2 мая я узнал о потоплении «Бельграно». В час тридцать 3 мая я узнал о нападении на «Собраль». 3 мая в девять пятнадцать я отправил депешу командующему на ТВД Южная Атлантика, в которой сообщил командующему надводным флотом, сухопутным войскам и военно-воздушным силам: «У противника есть спутниковые разведданные о передвижениях в дневное и ночное время наших надводных боевых единиц». Из Пуэрто-Бельграно мне предложили снять палубную авиацию с авианосца, чтобы она действовала из Рио-Гранде. Я им сказал, что согласен. На ВМФ оказывалось давление, что флот должен действовать, не использовать его – позор. В итоге я поехал в Пуэрто-Бельграно и сказал всем, что несу полную ответственность и являюсь единственным, кто должен испытывать стыд за то, что не двинул флот. Если бы кто-то представил мне план, с помощью которого я мог бы уничтожить два британских [авианесущих] корабля, и этот план был бы осуществим, я бы задействовал весь аргентинский флот. Но поскольку противник имел данные со спутников и три атомные подводные лодки, преодолеть двести пятьдесят или триста миль, что для этого потребовалось бы, очевидно, было невозможным… То есть я взял на себя полную ответственность перед ВМФ за то, что не использовал флот после 3 мая. Если тогда один из моих подчиненных отдал приказ отступить в прибрежные воды, это было сделано по моему приказу».
И чуть далее:
«Вопрос: В отношении подводной угрозы, которая предполагалась постоянно с 10 апреля, Вы не считаете, что риск появления подводных лодок довольно логичен в боевых действиях на море?
Ответ: Да, это логично, пока у них нет спутниковой информации, в противном случае это
